снова Ивана допрашиваю:
— Ты саму записку видел? В руках ее?
Он кивает.
Блядь, это же тогда она со мной была. Ни хрена не помню, что в руках ее находилось. Промежуток, когда она могла получить ее и прочитать. Может, раньше получила.
— Опиши все.
— Василий Иванович, пожалуйста, никто вас не обвиняет…
— Да мне насрать, обвиняет кто-то или нет, — беру толпу в оборот стальным голосом, — если сейчас не найдешь ее, тебя завтра здесь не будет, я понятно говорю?
Мэр испуганно стягивает куртку. Фиксирую факт наличия верхней одежды в июне. Странная деталь.
— Записка маленькая была, — частит оборвыш, довольно бойко, — белая. Меньше экрана. И она сказала, что вторая. Сказала, первая подумала на меня, но вторая непохоже, типа, вот и спрашивает.
Отталкиваюсь от парапета и вниз на улицу по ступеням слетаю. Марат обещает сейчас же выехать, но дорога — часа два, и вертолет из-за подготовки столько же ждать. Он безопасник с лучшим стажем в округе. Работает редко, но я прошу.
Игнат жалуется, что здесь света нигде нет, а уже потемнело. Говорит, больше людей надо, любых. И что карту с секциями по поиску сейчас скинет.
Вверху, на крыльце, Егор доказывает мэру, что не полицию надо ждать, а всем искать сейчас уже. Кричу ему про план поиска.
Перезваниваю Марату, чтобы телефон ее пробили, где последний раз ловил. Хотя радиус будет… где-то в Васильках. Но на всякий случай.
Как ушатом холодной воды, вскрываю собственную тупость.
А почему я решил, что в Васильках. Если на машине, пять часов прошло, то где угодно.
Прошибает потом глаза. Взлетаю вверх, приказываю мэру организовывать людей на поиски. Мира вызывается сразу идти, как и оборвыш.
Старик с усами оглашает это неудачной идеей. Часть женщин добираются до него с возмущениями быстрее, чем я.
Оказывается, Сергей Степанович с усами имел в виду, что нужно организовать всех сотрудников коммунальных служб. А что-то в этом есть.
Его мерзкий тон просто искажает смысл слов даже для меня.
Мэр наконец-то выполняет хоть какую-то функцию, вызванивая всех и наматывая по крыльцу километры.
Слежу, какие поисковые секции уже прочесали. Южную часть — с детдомом и проклятым участком — закончили, всех опросили. Ничего.
И смотрю постоянно. В темень проспекта по прямой, и на развилки ночных улиц по сторонам. Вдруг выйдет Алиса оттуда. В желтом платье, слегка расстрепанная. С миллионом нелепых объяснений и новых ненужных знакомств, но пускай. Со взводом горных баранов, которые, окажется, она все это время спасала.
Игнат пригоняет фонари, какие находятся. Беру себе получше, потому что буду до бесконечности ходить и искать. Пока батарейка не сядет.
— Это на нее совсем непохоже, — бормочет Егор. — Вообще. Она очень обязательная. И знала бы, что все волноваться будут.
Он знает Алису дольше, чем я, и от этого раскатываюсь еще больше.
Перед уходом на поиски, я выбиваю дверь в ее номер. Там ничего нет полезного. Пустая бутылка шампанского возле кровати.
Ищу записки, конечно, но ни хуя. Мусорку прямо на пол переворачиваю.
Прочесываю частный сектор, в севере от Гостиницы. Некоторые жители уже знают, что Алису ищут. Тут все ее любят. От кого записки анонимные, что вред могли принести?
За то, что не сказала мне про них, собственноручно убью ее.
Со мной все неохотно разговаривают. Приходится передавливать. Потому что если и есть в Васильках злодей, способный обидеть Алису Чернышевскую, — то это я.
Мелодия звонка адовым паром в уши теперь проникает. Каждый раз думаю, сейчас скажут… Многое думаю. Чувство належды питоном у груди пригрелось.
К началу ночи возвращаюсь к центру — Марат приехал. Еще и захватил много людей. На моменте про записки сразу говорит: нужно начинать работать с окрестностей. И допрос всех про незнакомые тачки в городе и вокруг.
Подавляю собственную реакцию — ту, в которой хочу вздернуться. Успеется еще.
Пересекаю Марата и Лина, так как последний про нее тут знает больше всех. Я вчера ей, может, ребенка сделал, но в реальной жизни — другое считается важным.
Потому что позавчера, вчера и сегодня — теперь кажутся жизнью нереальной. Фантазией, в которую меня случайно занесло, потому что разок и паразитам волей судьбы перепадает что-то нормальное.
Коммунальщики на крыльце развивают бурную деятельность. Оказывается, Алиса как-то пробила им новые формы, а также помогла вступить в региональный профсоюз. Они готовы искать до конца.
Незнакомая женщина обвиняет меня в расправе над Алисой, горланя на всю округу. Кто-то припоминает, что, по моим же словам, я видел ее последним.
Конечно, я видел ее последним. Алиса обедала со мной, потому что теперь она — моя.
— Поисками займитесь, — говорю им, — или пользой. И еще рванете на хуй все из поселка, если за ночь не найду ее.
Один из строителей, присоединившийся к коммунальщикам, предлагает объявление по всему городу пустить, по советским динамикам для сирены. Мэр сразу же бежит организовывать, натягивая оранжевую тряпку свою.
— Его чуть машина ночью не сбила, — поясняет мне за куртку Лин, — он теперь вечером всегда в этой светоотражающей штуковине ходит.
Строитель карту поисков рассматривает.
— Там пруд как раз, — направо от рынка показывает, — он один здесь. Надо дно проверить, пока тело не разбухло еще.
Оттягивают меня от него уйма рук, различаю только Егора.
— Фак, — шепчет он. — Твою мать.
— Какой пруд! — В бешенстве не могу вообще слова проговаривать, как в детстве. — Какой пруд! Что ты несешь!
Я… теряю ясность зрения на время. Везде сухо: в глазах, во рту, в голове, в жилах. Алиса же вот недавно прикоснулась губами к моей щеке напоследок. Потом йогурт слишком быстро ела. Мне нужно на свежий воздух срочно выйти. Но я же на свежем воздухе уже. Все время.
Женщины оттирают кровь с лица строителя, решают вызвать скорую.
Егор от меня людей разворачивает и даже отталкивает.
— Успокоились все. Успокоились! Кулаков больше для поисков сделал, чем кто-либо. Он тоже заинтересован найти ее.
— Да это он ее и убрал!
— Она ему мешала!
Слетаю вниз опять, потому что слышать не могу. Всегда плевать было, что люди скажут. Сильнее стороны нет у меня. Но сейчас невыносимо слова переваривать.
Особенно зная, что… Она может быть где-то здесь. В беде. Нуждается в помощи. Или уже увезли. Найду, найду, найду.
Мне стоило спросить. Стоило знать, куда она ходит от и до.
